За кулисами самых горячих басс-партий планеты с Майком Керром

Перевод интервью Майка Керра для августовского номера журнала «Bass Guitar

Magazine». 

Клятва на «Крови»

Royal Blood - самая крутая группа в Британии и в отличие от предыдущих обладателей этого титула в их распоряжении только бас и барабаны. Фронтмен Майк Керр рассказывает Джоэлу Макиверу невероятную историю своего восхождения к славе благодаря четырем струнам, двум усилителям и таинственной сигнальной цепи.

"Как только вышел наш первый альбом, началось полнейшее безумие", - говорит Майк Керр с явным недоверием на лице, когда мы спрашиваем, может ли он вспомнить момент, когда начался внезапный подъем Royal Blood в глазах общественности. Мы находимся в зоне кейтеринга в «O2 Academy» в Ньюкасле, где он уплетает какой-то любопытный зеленый суп, и, несмотря на то, что сосредоточен на поглощении обеда, явно все еще смущен тем, как быстро взлетела группа.

Это и не удивительно. Royal Blood - дуэт, созданный Керром и барабанщиком Беном Тэтчером в Брайтоне всего четыре года назад, выпустил свой дебютный одноименный альбом все через год после образования. Рок-мир с огромным энтузиазмом отреагировал на сочетание запоминающихся припевов, риффов в стиле Led Zeppelin и сильной энергетики песен. Затем было множество музыкальных наград, выступлений на фестивалях, появлений на обложках журналов, и к тому времени, как в прошлом месяце вышел новый альбом «How Did We Get So Dark?», Керр и Тэтчер уже обзавелись толпами поклонников по всему миру.

Тем не менее, судя по нашей беседе на бэкстейдже в Ньюкасле, сложно вообразить, что Майк Керр – самый горячий рокер, которого Британия видела за последние несколько лет. Доедая свой суп, Керр предлагает найти более спокойное место для интервью. Он кажется непринужденно расслабленным, готовым к любому вопросу, который мы могли бы ему задать. Включая вопрос о содержимом его педалборда, стоимостью 64 тысячи долларов  -  давнюю тайну, которую пытался раскрыть каждый гитарный графоман на Западе. Так что пока мы здесь, у нас тоже есть шанс раскрыть этот секрет. Но сначала давайте узнаем, каково это - жить на планете Royal Blood.

Как вышло, что ваша группа стала такой популярной за такое короткое время, Майк?

Честно, я не знаю. У людей есть даже теории на этот счет. Когда мы только появились, мы, наверное, были единственной рок-группой, которая писала попсовые мелодии. Может, люди были поражены тем, что нас двое, я не знаю… Сложно сказать. Это некий симбиоз между тем, чтобы быть готовым и тем, чтобы быть в нужном месте в нужное время.

Возможно, это еще и потому, что песни у вас хорошие.

Мы действительно больше всего ценим написание песен. Это самое важное для нас.

Как пришла идея дуэта басиста и барабанщика, с басом, исполняющим ещё и гитарную партию?

Я начал играть на басу, потому что Бен стал сессионными барабанщиком в панк-группе. Им нужен был басист, за что мне платили, но я тогда не играл на басу, поэтому они прислали мне песни, где партия баса была очень легкая. Так я и взял в руки бас. Мне тогда было 21.

Сколько тебе сейчас?

26. Прим. - уже 27, интервью было до его Дня Рождения. До того, как я играл на басу, я играл на клавишах с усилителями и педалями и создавал сумасшедшие звуки с помощью оборудования, которое у меня было, поэтому я просто подключил бас и начал возиться с ним. И вдруг у меня начал получаться очень крутой звук с гитарными и басовыми усилителями. Тогда мне и понравилось играть на басу, потому что до этого мне не особо хотелось... Мне больше хотелось быть гитаристом. У меня есть теория, что все басисты хотят быть гитаристами. Ха-ха!

Как ты придумал разделять звуковой сигнал на гитарный и басовый усилители?

Мне всегда нравилось использовать больше одного усилителя. Когда я был клавишником в группе, я играл и басовые партии, так как у нас не было басиста, и я очень проникся использованием двух усилителей, поняв, какой мощный звук можно извлечь. Очень круто было. Даже если поставить один усилитель в другом конце комнаты и переключить между двумя будет ощущаться как 3D, будто бы в комнате еще кто-то есть. Когда дошло до баса, я сделал так, чтобы звучало будто три человека играет, просто включая и выключая усилитель.

Что было сначала – звуки, которые ты мог делать с помощью инструмента или выбор самого инструмента?

Сначала я кайфанул от звука. Это заставило меня играть определенным образом. Я думаю, если подключить новую педаль, это заставит тебя играть по-другому. Будешь играть совсем в ином стиле, потому что начнешь привыкать к новому звуку. Когда я слышу новый звук, я совершенно иначе играю на басу. То же самое, когда хочу написать новый риф или песню: беру новый бас или подключаю к другому усилку. Таким образом можно начать делать что-то непредсказуемое.

Ты играл на гитаре до баса?

Ну, в доме всегда была гитара, и я мог сыграть пару аккордов.

Побуду адвокатом дьявола - почему бы не играть на гитаре вместо баса и создавать басовые партии с помощью октавной педали, как это делали The White Stripes?

Я не думаю, что этого можно добиться с помощью гитары. С учетом двух партий, которые ставятся на гитаре, я просто чувствовал, что низкие ноты не так хорошо получались, а их гораздо сложнее настроить, чем высокие. С настоящим басом низкой частоты получается что-то оригинальное, и, начав с баса, мне это удалось. Когда я моделирую высокие частоты, то  использую фузз и провожу через гитарный усилок, звучит потрясающе.

У тебя раньше было достаточно недорогое оборудования, правильно?

Люди покупают обалденные винтажные гитары, которые стоят кучу денег, подключают к крутому усилителю со всякими лампами, но, если у тебя педаль, которая предполагает херовый звук между ними, это ни к чему. Поэтому я решил, что всё это не имеет значения.

Ты бы хотел обсудить свой педалборд  или эта информация всё еще засекречена?

Дошло до того, что я уже сам не понимаю, что происходит! Есть пара моментов, о которых я никому не говорю, но сам принцип звука больше не секрет. Я использую октавные педали и гитарные усилки. Тут дело больше в распределении каналов (это секрет) и еще пара моментов, которые больше не делают педаль недорогой, ха-ха!

Так ты расскажешь нам, что там?

Вообще-то нет, но все знают, что я использую октавер Electro-Harmonix POG 2 и пару педалей для изменения высоты звука. Всё дело в постоянном совершенствовании звука. Он всегда эволюционирует, и я надеюсь, прогрессирует.

Каким образом?

Я бы сказал, что звуков становится больше. На первом альбоме у меня был один звук, в то время как на втором – на всей установке новые настройки к каждой песне. Кажется, это шаг вперед.

Ты много лет играл на басах Gretsch, а теперь играешь на Fender. Почему так произошло?

Изначально я играл на басу с укороченной мензурой Gretsch Junior Jet. С них начинался звук Royal Blood. Достаточно дешевый бас – 300 фунтов за новый. Но однажды ко мне обратились представители Fender (компания-владелец Gretsch), которые узнали, что все мои усилители от Fender, а играю я на гитарах Gretsch. Они были очень доброжелательны, спросили, могут ли чем-то помочь, так и завязался диалог. Они изготовили для меня супер-Jaguar с хамбакером (Прим. - звукосниматель), который мне очень нравится. Они просто крошечные и похожи на гитару. Как только я впервые сыграл на нем, я понял, что назад дороги нет.

У него есть микропереключатели, как на оригинальном Jaguar?

Нет, у него буквально один звукосниматель, тон и громкость. Только один выход. В некоторых песнях я использую Fender Starcaster. У нас есть несколько новых мелодий в Си мажоре, поэтому мне нужен бас, который потянет такой низкий лад.

Ты играешь на 5 струнах?

Никогда не пробовал. Мы просто настраиваем пониже. У меня есть один бас для песни «Hook, Line And Sinker», на котором две гитарные струны и две басовые струны, просто чтобы получить больше возможностей. Всегда думаю об этом, как если бы сидел за пианино: бас - это две нижние октавы, а правая рука – две верхние октавы, и это более экстремально.

Какой толщины струны?

Без понятия. Это две верхние струны гитары. Они просто вопят. Я не первый так делаю, но это прикольная хитрость, если хочется чего-то нового, поэтому почему бы не натянуть неправильные струны.

У тебя еще есть кастомный бас Manson.

Да, но я им не пользуюсь. Была песня, над которой я тогда работал, и пришел к выводу, что мне нужен определенный гитарный звук, который я могу получить с помощью баса с гитарными струнами, но в итоге я не дописал песню. Зато теперь у меня есть офигенный бас! Он очень крутой.

Итак, Jaguar ваш постоянный бас?

Да. Весь новый альбом был сделан на нём, кроме одной песни. Песни в разных тональностях. Ну, строй стандартный, но мне нравится играть открытые риффы, поэтому, если я хочу изменить тональность песни, я просто подниму или опущу её.

                    

Предполагаю, что так легче петь - поверх риффов.

Да, именно. Просто нужно медленно начинать и много практиковаться. Сначала очень сложно, но после нескольких выступлений становится всё легче и легче. Мне приходилось сильно концентрироваться на новых песнях.

Сколько бас-гитар ты берешь с собой в дорогу?

Семь, все разного строя от Си до Фа.

Какие используешь усилители?

Все Fender: Supersonic и Bassman.

Берешь с собой запасной педалборд?

Несколько основных запасных педалей. Всегда есть план на случай непредвиденных обстоятельств. То, как настроен борд сейчас, намного безопаснее. Если из строя выйдет одна педаль, остальная конструкция будет в порядке. Тогда как раньше, всё было слишком взаимосвязано.

Песни на альбоме «How Did We Get So Dark?» звучат сложнее, чем ваш более ранний материал.

Ага, но в этот раз я писал сначала партию баса, а затем вокальную часть, поэтому, когда мы записывали песни, я никогда не делал это одновременно. Внезапно я подумал: «Черт, как я это сделаю?» Но так интересней. Это означает, что ты работаешь на пределе своих возможностей. Даже выше их. Ты даже не знаешь, сможешь ли вообще это сделать.

Трудно одновременно играть какую-нибудь сложную басовую партию и петь?

Не трудно, если я знаю, что это возможно. Я б волновался, если бы это было невозможно, или если бы я преувеличивал то, что могу сделать.

Какая самая сложная басовая партия у Royal Blood?

Есть одна песня на новом альбоме, которую я только что выучил. Заняло три месяца. Это конец песни «How Did We Get So Dark?» Она как кубик Рубика! У меня нет музыкального объяснения этому, там как будто мантра из текста поверх риффа, который постоянно развивается. Я просто впадаю в оцепенение и играю.

На сцене больше давления, когда вас всего двое?

Думаю, да, но установка так круто и громко звучит, что я порой забываю, что нас всего двое. Как будто едешь один в спортивной тачке.

Как вы объединяетесь с огромной толпой со сцены?

Я еще работаю над этим, но после просмотра выступлений Foo Fighters, я думаю, что нужно взаимодействовать с ними так, чтобы пространства казалось меньше, чем на самом деле. Иногда необходимо прямо физически восполнять пробел между сценой и аудиторией. Но когда включается свет, и начинается концерт, ощущения очень приятные.

Кто из басистов тебе нравится?

Например, Ник О’Мэлли из Arctic Monkeys [показывает на обложку BGM 107 в стопке журналов, которые я принес с собой]. Мне нравится его стиль игры. Мне нравятся бас-гитаристы, которые остаются незамеченными, люди, которые действительно помогают песне и которым не нужно привлекать всё внимание к себе.  Когда вслушиваешься, понимаешь, насколько умны и музыкальны их партии, но они не набрасываются на тебя. Мне еще нравятся басовые партии в песня Queens Of The Stone Age. Они усиливают грув и полностью меняют восприятие мелодий. Это очень умная игра на басу.

Ты всегда играешь медиатором?

Я играл перебором, когда начинал, но природа моей игры – гитарная, поэтому мне нужны эти щипки для более классического гитарного звучания.

Ты играешь слэпом?

Нет. Хотя хотелось бы. Наверно, для нашей музыки такой стиль бы не подошел, но мне всё равно хотелось бы научиться. Звучит весело.

Какой совет дашь начинающим басистам?

Веселитесь. Ваша деятельность не имеет значения, если она вас не веселит. Если весело – остальное приложится само собой. Найдите способ делать те вещи, которые приносят удовольствие: нет неправильных способов что-то делать. Пожалуй, если делаешь что-то неправильно, ты на правильном пути. Плюс, важно слушать все виды музыки. Это единственный способ мыслить прогрессивно и изменить свой жанр, а единственный способ сделать это – привнести элементы других жанров и нарушить пару правил. Мы слушаем хип-хоп и R&B, и это влияет на бит во многих наших песнях сильнее, чем вы можете себе представить.

Кстати говоря, у вас с Беном должна быть довольно тесная музыкальная связь, раз уж вся группа это ритм-секция по сути.

После моего риффа, любой другой барабанщик вступил бы с классическим рок-ритмом, в то время как Бен даже не играет на тарелках - он переходит сразу к томам, сильно ударяет и держит хип-хоп бит. Если убрать тарелки, звук будет вдвое тяжелее. Мы пытаемся подстраиваться друг под друга, поэтому, если Бен держит большой роковый бит, я думаю: «Что бы мне сейчас зафигачить?» Если я буду просто отрываться под ударные, это неинтересно, все это слышали раньше.

Как ты пишешь новые риффы?

Иногда стараюсь не смотреть на гриф, потому что уже знаю, где и что. Ты знаешь, какой будет звук, если зажмешь определенные струны. Это не очень креативно. Иногда могу сбить строй всех струн или пробую все написать на одной струне. Всегда пытаюсь себя немного смутить, поэтому скорее буду прислушиваться к своему уху, чем следовать за тем, что и так знаю.

Ты пишешь песни в туре?

Много риффов пишу, будучи пьяным, и записываю голос на iPhone. На следующий день анализирую идеи, и, если их перевести и понять, то получается здорово. Если просто придумать рифф, получится круче, чем если сесть и написать его.

Что такое хороший рифф?

Как по мне, гораздо круче написать то, что люди бы хотели написать сами или то, что легко воспроизвести. Чем то, что они никогда не смогут самостоятельно сыграть, потому что партия слишком сложная. Как «Seven Nation Army» у The White Stripes. Это первое, что можно разучить, когда учишься играть на гитаре, и в то же время один из самых культовых риффов нашего поколения. Он международный, его исполняют на стадионах по всему миру. Я лучше что-то подобное напишу, чем какую-то прогрессивную крупицу.

Для тебя важна практика?

Я никогда не сажусь, чтобы попрактиковаться, но я всегда играю, потому что мне это нравится. Я себя комфортней чувствую с басом в руках. Он для меня, как пустышка для младенца или типа того… но я никогда не сажусь и не начинаю заниматься сольфеджио. Всегда ищу новый рифф или новую идею для песни. Может мне стоит выучить нотную грамоту, тогда будет больше идей. Но в целом моя концепция в том, что я хочу меньше знать.

Тебе подходит жизнь в дороге?

Мы ее любим и наслаждаемся ей, но меня не будет дома два года. Моя семья рада, что у меня есть приличная работа… ну, не то что бы приличная, но вы понимаете, о чем я. Я до этого в ресторанах работал, а Бен в барах. Я всегда хотел исполнять музыку перед людьми, но не тебе судить, успешен ты или нет - это то, что с тобой однажды случается.

Это, кстати, возвращает нас к первому вопросу: есть ли секрет успеха группы Royal Blood?

Нет. Мы начинали джеммить в 2013 году. Если бы мы хотели стать успешными, мы бы не сформировали грязную рок-н-ролльную банду из двух участников, а попытались бы скопировать образ тех, кто уже стал успешным. Мы просто делали то, что хотели.

Ваша жизнь должно быть сюрреалистична.

Ага, безумно. Каждое утро. Я прихожу на площадку и думаю «Зачем люди приходят на концерт?»

Оригинал интервью: здесь

Автор перевода: Аня Кравченко

Редактура: Roxanne Fire (Оксана Пожарова)

 Перевод выполнен специально для фан-сообщества Royal Blood в социальной сети «ВКонтакте».

 Копирование перевода допускается с указанием его автора и оригинального источника интервью.